Блог
Главная » 2013 » Июль » 28 » О восприятии произведения искусства12:47 О восприятии произведения искусства |
О восприятии произведения искусства. Искусство, а о нем буду говорить применительно к произведениям живописного творчества, принято считать доступным для понимания любому человеку вне зависимости от рода его занятий, образования, в отличии от таких областей знания и человеческой деятельности как, например, квантовая физика, или хирургия... И надо, сказать, что отчасти это верно. Человек с раннего детства лицезрит природу, ясно ощущает предметы зримого мира, привносимые художником в свои картины и которые зритель сравнивает с оригиналом. Человеку по природе свойственно чувство прекрасного, кое есть базис произведений изящного творчества.
Все перечисленное вполне может быть оценено человеком далеким от творческой деятельности и там где достоинства произведения искусства, что называется, лежат на поверхности, восприятие работ мастера и даже критика могут быть достаточно полными и объективными.
Однако есть, на мой взгляд, есть некий предел восприятия, за которым зрителю необходим пакет дополнительных «контромарок», сверх того, что имеет каждый, дабы ему продолжил познание не простого мира живописи более глубоко. О чем идет речь?
Во-первых, следует сказать, что природное ощущение прекрасного, восприятие фактуры, игры света и тени, цвета, красоты и лаконичности переданной в произведении искусства мысли от рождения развиты у людей по-разному и хотя с течением жизни можно воспитать в себе те или иные качества, но не каждый к этому стремится и не каждому это удается, а если и удается то, опять так в разной степени. Восприятию прекрасного, образа, идеи может мешать эмоциональность тупость человека как черта характера, незрелость личности, ограниченность кругозора.
Во-вторых, едва ли простой человек, сможет достаточно полно оценить произведение живописи если с детства не прививал себе любовь к творениям великих мастеров, не посещал и не горел желанием побывать в Русском музее, Третьяковке, Эрмитаже... И то, что было упущено в детстве, не всегда восполнимо в зрелом возрасте.
Однако и завсегдатые выставочных залов и музеев видят далеко не все из того, что видят профессиональные искусствоведы. Это наука знать язык живописи, оценивать произведение искусства по бесчисленному ряду критериев, анализировать работу мастера и проводить сравнения в разрезе мировой истории, эпохи, личности и биографии самого художника... И как всякая наука она нуждается в тщательном изучении.
Объективность оценки произведения искусства обеспечивается широтой взгляда на цели и методы искусства, задачи которые преследовали художники в разные времена, средства используемые ими. Не редко зритель становится заложником неких стереотипов, клише, воспринимаемых как непреложный атрибут произведения искусства. Например: «искусство должно развлекать», или: «искусство должно говорить только правду какой бы она не была», «картина должна быть яркой, жизнерадостной, насыщенной»...
Искусство это язык. Одно и то же явление можно преподнести в мрачном, нейтральном или жизнеутверждающем свете, сделать акцент на психологизм или духовность, форму или содержание, описать разные стороны события как это делают литераторы или обычные люди в беседе друг с другом. Так, например, если художник взялся за сцену человеческих страданий, он вовсе не связан обязательством описывать в подробностях сами страдания, но особым, выразительным и не всем понятным языком живописи может поставить перед собой цель раскрыть какие-то другие стороны происходящего и, быть может, куда более важные. Однако если зритель привык воспринимать живопись однобоко, для него многие достоинства картины останутся незримыми. Это как айсберг, о котором нельзя судить по одной лишь ледяной верхушке не принимая в расчет подводную, куда более массивную часть глыбы.
Живопись может быть подобна книге, требующей от зрителя хорошего знания языка символов, образов и т.п. Впечатление от прочтенного стихотворения будет весьма обманчивым если чтец усвоит только первое четверостишье от поэмы. Однако еще хуже, если в каждом четверостишье для читающего исчезнут слова, а в словах отдельные буквы. Какое мнение у него сложится о том произведении?
Аналогичным образом может складываться восприятие живописи. Бесценные пласты идей, мыслей, сюжетных линий, характеров проходят мимо зрителя, не касаются его ума и чувств, оказываются не понятыми или, что еще хуже, понятыми искаженно.
Важной составляющей в оценки достоинств произведений живописи является знание технической составляющей работы художника, четкое представление о том, какого уровня мастерства требует тот или иной элемент работы маслом, карандашом, акварелью... И здесь, следует отметить, что не только простые обыватели и любители живописи, но и профессиональные искусствоведы, не будучи профессиональными художниками, имеют достаточно условные, теоретические представления в этой области. Только практик доподлинно может знать, что стоит мастеру исполнение того или иного технического приема.
Но вот, мы имеем зрителя, который профессионально изучает ремесло художника, сам практикует живопись и добился на этой ниве не малых успехов. Он хорошо знает язык живописи, но не всегда хорошо знает тему выраженной этим языком, что характерно, в частности, для религиозного искусства. Есть картины для понимания которых достаточно знать сюжет, хронологию описываемых событий. Есть произведения, раскрывающие сложный мир богословия связанный с той или иной темой и, не редко, далеко выходящий за её пределы. Даже опытный знаток искусства не имея твердых и разносторонних познаний в области богословской мысли может быть весьма ограничен в суждениях относительно произведения религиозного искусства.
В связи с этим коснусь еще одного вопроса по заданной теме: каковы пределы богословия в живописи?
Разумеется, православному человеку в своих религиозных суждениях надлежит ограничиваться рамками святоотеческого наследия. Однако, использование личных творческих изысканий в том какими средствами и способами наиболее ярко, полно и выразительно донести до зрителя тот или иной святоотеческий взгляд на понимание сюжета вовсе не означает самочинное толкование самого сюжета. Более того, религиозно мыслящему человеку с разумной долей осторожности и советом дозволительно иметь частное богословское мнение, идею не встречающуюся в Предании Церкви и выражать её его в своем творчестве, если она не противоречит православному вероучению и даже на ошибку имеет право человек.
Иногда можно столкнуться с явным непониманием и отторжением самой идеи проповеди иначе как словом, неприятием религиозных образов выраженных языком живописи. Обращу внимание на аспекта.
Во-первых, «лучше один раз увидеть…». Известная поговорка не умаляет достоинства словесной формы изложения, но усматривает в зримых образах весомый инструмент полноты донесения мысли, её усвоения, осмысления и запоминания. Поэтому в помощь читающему, не без оснований, изобрели такой жанр книжного творчества как иллюстрация.
Человек, только что родившись, видит и слышит, но прежде чем начнёт понимать речь познает мир визуально. Так и взрослый человек, но младенец духовно, взбираясь по духовно-нравственной лестнице, проходит определенные этапы пути и тогда ступени оставшиеся внизу, покуда не упал, оказываются не нужными ему, но это не значит, что они не нужны другим. Пути Господни неисповедимы. Пусть альтернативой пристрастию к кабаку и кабацким песням станет желание слушать музыку Шуберта и Баха, лицезреть картины не разврата, но Репина и Левитана, читать Достоевского, вслед за которым – святых отцов и следовать их советам. Не стоит хлопать дверью церковной истории ставя себя её центром. Твоя история, это еще не вся история Церкви, твой приход в храм это только твой приход. Не всякий откроет Евангелие и сделает заповеди Христа ориентиром в жизни, но прежде узнает что либо о Нем из того что сейчас и в данный момент ему наиболее близко, находится рядом, и стало предметом внимания: картина ли, скульптура, проза и поэзия...
Во-вторых, и словесный язык проповеди и даже цитирование Писания не только не лишены образов, но представляют собой интерпретацию содержания канонических текстов и святоотеческого наследия в меру духовного возраста проповедника, его богословского образования, интеллекта, способности правильно сопоставлять и оценивать имеющиеся знания и извлекать из них выводы. В этом смысле, простое чтение Писание есть ни что иное как толкование Писания, ибо если бы оно само себя изъясняло, то имели бы однообразное понимание его, но даже отцы Церкви не имели единства в толковании тех или иных текстов по невероучительным вопросам.
Что Духом написано, то Духом воспринято, а кто не удостоился даров Духа святого созерцать тайны и откровения Божьи как они есть, что редкость и среди святых, тот пусть не думает, что цитируя Писание, или Отцов, не погрешает против истины, ибо сотрясать словами воздух точным прочтением Писания и святых не значит понимать. Хотя конечно, и те кто не имеет даров Духа Святого, вполне может верно изъяснять Предание и даже находить новые грани в понимании его, ибо история Церкви не закончилась, если кто имея разум смирит его перед трудами Отцов.
Однако, художнику надлежит в полной мере осознавать ответственность за свою проповедь, неоднократно проверить верность той или иной идеи которую он намерен донести до зрителя, допустимость средств и методов используемых им. Зрителю необходимо взять за правило осторожность в восприятии произведений искусства, трезво и с советом оценивать идеи доносимые творцом.
«Не делай себе кумира» (Исх. 20:4).
Искусство, как уже отмечалось выше, это язык, а языком, по справедливому замечанию о. Иоанна (Крестьянкина), можно как славить Бога, так и кричать «Распни Его!»
А. Миронов. 2013 г.
Смотрите так же по теме: О неканонических образах в религиозном искусстве
|
|
|