Имя Бога.
Одно только имя приличествует Божественной природе: изумление,
объемлющее душу, когда она мыслит о Боге (свт. Григорий Нисский)
Имя есть слово, название, понятие, условность, обращение, звуковое, буквенное, мысленное обозначение предмета, его свойств, иногда сугубо номинальное, определение, способ и средство общения. Имя – принадлежит тварному, ангельскому и человеческому. Имя – абстракция, то что не имеет объективной реальности. Потребность в именовании возникает тогда когда, есть что-то кроме меня, нечто внешнее. Именовать можно и себя, но от второго лица.
У безначального Бога нет имени, как если бы принадлежало Ему изначально, в силу самого факта существования. У Бога нет имени, потому что имя не естество которое есть у Бога, а то что не есть естество. Имя возникло тогда, когда возникли ангелы, затем человек, который дал имена всякой твари, и сам получил имя как некое отражение человеческого естества, впрочем естества неизреченного. Наконец, пав, человек в не малой степени утратил и повредил способность безпонятийного, духовного, общения с Богом.
Необходимость в имени и самой речи обусловлено природой человека, её изначальной ограниченностью и падшестью, при этом, в природу человека заложен неограниченный потенциал развития, богопознания. Но и само богопознание не сводится к познанию естества Бога, – оно не постижимо, а в уподоблении Богу, приобщению к Его нетварным энергиям которые суть грани проявления Божественного естества. Эти грани мы именуем: Любовь, Смирение, Премудрость, Бытие... и хотя они наиболее блики к образу Бога, но не выражают само естество, более того, свт. Григорий Нисский и эти возвышеннейшие определения называет идолами: «Всякое понятие, составляемое по естественному уразумению и предположению, согласно с каким-нибудь удобопостижимым представлением, созидает Божий кумир, а не возвещает о самом Боге». Свт. Григорий Палама: «Пресущественная природа Божия не может быть ни выражена словом, ни охвачена мыслью или зрением... Нет имени, ни в сем веке, ни в будущем, чтобы ее назвать, ни слова, найденного душою и выраженного языком, нет какого-нибудь чувственного или сверхчувственного касания, нет образа, могущего бы дать о ней какое-нибудь сведение кроме совершенной непознаваемости... Никто не может назвать ее сущностью или природой в собственном смысле слова...», «Если Бог – природа, то все остальное – не природа; если же то, что не Бог, является природой, то Бог не природа, и даже Он не есть, если другие существа суть».
Простые понятия лишены адекватный определений, так как элемент нельзя расчленить. Бог же есть Существо простое. Впрочем, проблема ограниченности и косности человеческого слова в той или иной мере присуща в определении любого предмета, понятия или явления.
Нельзя дать тождественное имя, определение любви, но можно на собственном примере и примере других увидеть и показать её проявления: справедливость, милосердие, прощение… И всё же осознавая, что наши определения Бога условны, образны, приблизительны, мы вынуждены давать «граням» божественного естества те или иные значения и эпитеты.
Впрочем, именами и всяким другими понятиям не исчерпывается сознание человека еще здесь на земле. Святые, возрастая в молитве, приходили от молитвы словесной и умной к непрестанной и, наконец, созерцательной, в неизреченном молчании предстояли Небу, не будучи разлученными с землей. И все же: «Молчание есть тайна будущего века, а слово – орудие этого мира» (преп. Исаак Сирин). По ограниченности своей имеем нужду в словесности, непогрешимо употребляем имена, и имя Господа для нас свято, и имя каждого свято, ибо носим имена святых, и каждый человек призван к святости в Боге. Более же всего должно радеть не о понимании божественных свойств рассудком сколь об уподоблении Творцу.
Имя суть икона. Как через икону взываем к Богу, так и через имена обращаемся к Нему и друг к другу. Почитая имя Христа почитаем Христа, поклоняясь кресту поклоняемся Христу, веруя в Писание верим во Христа, иначе превращаем нашу веру в идолопоклонство и фетиш.
При этом не забудем, что всякое обозначение Творца, Его качеств, со стороны творения, даже бессловесные формы коими человек пытается осмыслить Бога, умаляют Его, ограничивают, принижают.., впрочем, так происходит по отношению к чему бы то ни было. Но иначе нельзя – таково состояние и существо твари.
Когда Моисей просил у Бога открыть ему имя, Тот не назвал Себя, но как бы ответил: «что тебе в имени Моем? Ибо я есть Сущий (ивр. Иегова, Яхве). Я Тот, кто Я есть». Сущий – не имя, но характеристика естества. «Сущий» сказано в том смысле, что Бог есть само Бытие: «…еврейское выражение ehyeh asher, переведенное на славянский как «Я есмь Сущий», буквально означает «Я есмь Тот, Кто Я есмь»: это можно воспринять как формулу, указывающую на нежелание говорящего ответить прямо на вопрос. Иными словами, повествование может быть понято не как откровение Богом Своего личного имени, а как указание на то, что на человеческом языке нет слова, которое было бы «именем» Бога в еврейском понимании, т.е. неким всеобъемлющим символом, полностью характеризующим его носителя. Ответ Бога Моисею на вопрос об имени Божием, таким образом, имеет тот же смысл, что отказ Бога назвать Свое имя Иакову» (митрополит Илларион (Алфеев)). Впрочем, это обстоятельство не мешает некоторым религиозным движениям из ложно понятого имени делать культ, искажая вероучение и в конечном счете уводя людей не только от принятого в христианском обществе именовании Бога, но и от самого Бога.
С именем Бога связан вопрос: един ли Бог в различных религиях?
Один Бог у православных, лютеран, иудеев, мусульман и даже атеистов.., в том смысле, что один Творец, один Податель жизни, один Спаситель для всякого человека. Так, например, если человек отрицает закон тяготения, это вовсе не означает, что закон тяготения на него не действует. В свою очередь признание, но неверное представление о нем может привести к травме и даже гибели человека. Точно так же и во взаимоотношениях человека с Богом: един Бог, однако различен Его образ, совокупность качеств в представлении людей, и не редкой одной веры, в силу заблуждений, религиозного невежества и разномыслий частно-богословского характера. Христианские конфессии и религии, во всяком случае авраамические, тем и отличаются, что разным исповедуют Бога, хотя некоторые Его черты могут быть схожи. Один образ исповедует христианство, другой – ислам. Эти образы имеют имя. Одно – в христианстве, другое – в мусульманстве. Поэтому Христос и Аллах это не один и тот же Бог, но два несхожих образа единого для всей твари Господа, который верно понимается и славится в одной религии, по откровению данному людям о самом Себе, и ошибочно в другой, превращаясь в идол по навету злобных сил и человеческих измышлений. И даже если бы произношение имен Бога в исламе и христианстве было бы одинаковым, все равно это были бы два разных образа. Так, например, два человека верят в дерево, но при этом один описывает ель, а другой – берёзу. Да, дерево одно, но ель и береза это не одно и то же.
Имя Бога не наделяет Господа теми или иными свойствами, но определяет то, каким видит Его человек. Конечно, следует различать имя Всевышнего и слово «Бог» в различных языковых традициях. Всё же в одном языковом поле едва ли допустимы вольные эпитеты и имена Бога, иноязычные названия коими обозначают Его не в силу языка только, но и веры. Так, и христиане и иудеи согласны с мусульманами, что Бог велик, но произнося «Аллах Акбар» человек исповедует мусульманский взгляд на Бога, тем более если эта фраза произнесена совместно с мусульманами. И в Ветхозаветном Элохиме и его арабской транскрипции «Аллах» сложно разглядеть Пресвятую Троицу, сложно сочетать Аллаха и Господа Иисуса Христа. В свою очередь, в Символе Веры совершенно ясно отражается христианский взгляд на Бога, не приемлемый для представителя другой религии.
Искажённые и неверные представления о Боге конечно же мешают богообщению, но в большей степени мешает тому злое сердце человека не зависимо от вероисповедания. Сатана не верит в Бога, а знает Его и остается вне славы Божьей. Господь же слышит молитвы и чаянья каждого, и мусульманина, и иудея и даже язычника, но воздаёт добрым намерениям молящегося, а не верным представлениям о Нём.
С именем связано еще одно заблуждение, смущающее многих христиан, когда спрашивают: почему апостолы крестили во имя Иисуса Христа (Деян. 2:38), но не как заповедовал Господь «во имя Отца и Сына и Святого Духа» (Мф. 28:19)? Отвечают: потому что имя есть только у Христа, а у Отца и Духа нет имени, следовательно, крестить нужно только во имя Христа. А раз Христос все же сказал «крестите во имя Отца и Сына и Святого Духа», а имя есть только у Него, следовательно Христос это и есть Отец, Сын и Святой Дух в одном лице. Вот так через имя, словоблудие можно прийти к отрицанию Пресвятой Троицы.
Спросим оппонентов: а у любви, победы, чести... есть имя? Нет. Тогда что имеем ввиду, когда говорим: во имя любви, во имя победы, во имя чести, добра, мира..? Неужели не понятно, что «во имя» означает «во славу»? А крестясь во славу Христа, который есть путь и связующая нить между Богом и человеком, ибо Христос есть богочеловек, крестимся во Святую Троицу, ибо ни кто не может прийти к Отцу иначе как через Сына в Духе Святом. Крестимся не в имя Христа и не во славу Его имени, но дабы пребывать в Его славе, крестимся в самого Христа. Ужели верным будет отдавать приоритет формуле сказанного, а не смыслу?
Таким образом произнося «во имя Отца, Сына и Святого Духа», крестим как и прежде апостолы, во имя Господа Иисуса Христа, которому слава, честь и поклонение, во веки веков.
А. Миронов. 2013 г.
|
