Рембрандт в погонах

Не так давно в Москве прошел Международный конкурс живописи Russian Art Week. Участие в нем приняли более 300 молодых художников. Первое место в категории «Профи», где оценивались работы художников, завершивших свое профессиональное обучение, занял сотрудник УВД по Рязанской области Андрей Миронов. Победил среди профи вовсе не профессионал…

Днем Андрей Миронов курирует работу дежурных частей, координирует работу подразделений: под его контролем расследования самых дерзких преступлений.* А вечером он берет кисть и создает картины, которые учат вере, добру, всепрощению… По словам самого художника в милицейской форме, никакого противоречия в этом нет.

Его вполне уместно назвать «оборотнем в погонах». После того как рабочий день инспектора оперативного штаба УВД окончен, Андрей Миронов превращается в художника. Серая милицейская форма маскирует «ученика» Рубенса, Веласкеса, Рембрандта – именно их он считает своими учителями.

С детства Андрей мечтал стать живописцем. Что такое муки творчества, он узнал еще лет в шесть. Андрей взрослел, но мечтать о кистях и холсте не переставал. Ну разве совместимо это с прогулками по темным улицам Рязани с резиновой дубинкой в руках? Оказывается, вполне…

В маленьком таежном городке, где он жил в детстве, не было ни художественной школы, ни частных учителей живописи. Андрей все осваивал сам. Манера самообучения у него была оригинальная. Писать с натуры возможности не было. С детства собирал буклеты с работами старых мастеров. Они-то и служили учебным материалом. Нельзя сказать, что он их копировал, скорее, они были своего рода ориентирами. «Как говорится, если хочешь стать генералом, равняйся на маршала», – поясняет Андрей.

Начиная с семи лет, рассказывает Андрей, каждую свою работу писал так, будто готовил ее для Третьяковской галереи. Не было у него тренировочных, промежуточных работ – каждое творение, за которое брался, было доведено до логического завершения.

По окончании восьмилетки в своем городке Андрей поехал в Рязань – поступать в художественное училище. Увы, не повезло. Но Миронов решил не сдаваться. Работал дворником и готовился ко второй попытке. Это был единственный год, когда он по академическим понятиям учился живописи. На способности молодого человека обратили внимание, преподаватель на подготовительных курсах не сомневался, что Андрей станет студентом. Но, как говорится, не судьба…

«А я для себя другого пути не представлял, – вспоминает Андрей Миронов. – Запасных вариантов не предусмотрел. Пришлось поступить в СПТУ, где специальность хоть как-то была связана с «художественностью» – мы учились делать витражи, мозаики… Какое-никакое, а все-таки творчество. Потом пошел в армию. Конечно, там было не до живописи».

С этим не поспоришь. Особенно если учесть, что полгода армейской службы Андрей провел в Чечне… Сам признает, оставил там немало здоровья. Думается, Веласкес с Рембрандтом таких натур не видели.

После армии Андрей долго искал себя. Писал портреты на заказ, подрабатывал на стройке… Подвернулась служба в органах. Подумал тогда: «Пересижу какое-то время, а потом определюсь». Но служит вот уже 12 лет. Сначала трудился в патрульно-постовой службе, потом окончил университет МВД, стал инспектором штаба УВД. Как говорится, втянулся. И научился совмещать основную работу с увлечением живописью.

«Честно признаюсь, на какое-то время я почти оставил «художества». Конечно, писал – без этого своей жизни просто не представляю, – но очень мало. Ну, одну картину за год… Все раздаривал. А потом вдруг подумал: что же я за художник – картин-то нет, все раздал. И тогда стал усердно работать. После службы небольшой перерыв на ужин – и за кисть. А в выходные творчество с 9 утра до 11 вечера. Вообще, живопись никогда не была для меня хобби, – рассказывает Андрей. – Это что-то другое. Это – дело. Сейчас, если не пишу, день считаю потерянным».

И сотрудники штаба, и руководство УВД относятся к своему коллеге-Рембрандту уважительно. Когда надо было сделать для митрополита подарок от УВД, Андрею даже отгулы давали, чтобы тот в срочном порядке написал Рязанский кремль.

Первый рисунок, который сохранился у художника-милиционера, он создал года в четыре. Называется сие творение «Дождик». С тех пор прошло более четверти века, и живописные пристрастия Андрея Миронова заметно изменились. Пейзажи оперативника не вдохновляют. Ему гораздо интереснее работать с образом человека: «Я всегда тяготел к живописи, наполненной глубоким идейным содержанием. Всегда любовался картинами старой школы, мастерами эпохи Ренессанса».

Ко всем составляющим своего творчества – и к технической, и к идеологической стороне дела – Андрей подходит очень основательно.

«Наша эпоха – это эпоха пустоты. Во всем – поверхностность, – рассуждает старший лейтенант Миронов. – Картина должна быть одухотворенной. Искусство должно не только вызывать эстетические чувства, но и трогать душу. В этом его назначение».

Своим творчеством сотрудник Рязанского УВД старается реализовывать это назначение искусства. Его работы более чем серьезны. Достаточно сказать, что основная линия творчества – библейские сюжеты. Как говорит сам Андрей, такой выбор не случаен – эта тема наиболее глубокая. При этом Миронов не ограничивается простым воспроизведением сюжета. Взять, к примеру, картину «Неверие святого Фомы». На ней и Фомы-то нет. Есть только Иисус Христос, предъявляющий зрителю свои раны. И когда человек всматривается в картину, ищет Фому, то понимает, что он, зритель, и есть тот самый неверующий Фома… По крайней мере, таков замысел автора.

Так получилось, что с недавних пор Андрей начал писать иконы. В Казанском женском монастыре Рязани уже есть несколько образов, написанных иконописцем в погонах. Говорят, владыка Рязанский и Касимовский Павел, когда увидел икону Спаса Нерукотворного, созданную Андреем Мироновым, был просто поражен.

Андрей рассказывает, что образы на иконах, как правило, собирательные. Так, Богородицу для плащаницы Успения Божией Матери он писал с одной из сотрудниц родного ведомства. На иконе Пантелеймона глаза у целителя родной сестры, а руки – мамины…

Кстати, «в благословение за усердные труды во славу Русской православной церкви и Рязанской епархии» инспектору оперативного отдела штаба УВД Андрею Миронову дана архиерейская грамота.

По словам милиционера, реализованные замыслы далеко не все, что он может. В его мечтах – создать монументальное, многофигурное произведение. Но для этого нужны студия, деньги, натурщики, костюмы… Кто знает, быть может, когда-нибудь эти мечты сбудутся.

«Помню, когда я еще маленьким ходил в музей, смотрел на картины, точно знал: вырасту, буду писать так же. Насколько я этого добился, судить, конечно, не мне… Но я всегда чувствовал потенциал. Впору поверить в перерождение душ. Может, в прошлой жизни я был художником?».**