Блог
Главная » 2018 Июнь 8 » Об аде07:45 Об аде |
 Если человек отравляет своё тело неумеренными возлияниями, у него возникает похмелье. При этом человек никого не убил, не нахамил, лежал под кустиком, никого не трогал... Спрашивает: за что во ад?
А за что похмелье? Не тоже случается с душой, отравляемой пьянством или каким-либо другим непотребством? Ад не наказание, а состояние. Как физические страдания являются естественным следствием физической болезни, так душевные страдания – болезней душевных.
В мире, в котором живём, телесные недуги имеют свойство врачеваться. Наличие тела даёт человеку возможность регулировать свои желания, эмоции, поступки, насыщаться страстью и грехом, пусть на короткое время... Так человек, который всецело погрузился во всё материальное и греховное, может быть вполне доволен собой и не испытывать никакого дискомфорта. Ничто духовное не привлекает его и духовной жизнью он не живёт. В лучшем случае питается время от времени чем-то душевным: хорошей музыкой, беседами с умными людьми... При этом духовное не получает никакой пищи и тренировки, атрофировалось и превратилось в немощную, еле живую сущность, о наличии которой человек забыл или даже не знал.
Но вот этот человек умер и перешёл в мир духовный. Нет больше грубого материального мира и даже хорошая музыка и беседы с умными людьми остались в прошлом. Теперь этому духовному трупу предстоит жить в мире духовном. Что будет чувствовать душа? Подобно тому, как рыба может жить комфортно только в воде, а на суше страдает и погибает, так душа грешника естественным образом начинает стенать и мучатся в инородной для себя среде. Кто наказал? За что пострадал? Почему Бог такой не милосердный..?
Впрочем, для грешника ад начинается уже на земле. Ибо все законы тесно переплетены: физические, биологические, духовные... Повреждая душу, мы вредим и телу, ибо душа даёт телу жизнь. В свою очередь, оскверняя тело, вредим душе, ибо тело есть храм Божий, оно жилище для души.
Апостол Павел пишет: «Или не знаете, что неправедные Царства Божия не наследуют? Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники – Царства Божия не наследуют» (1Кор. 6:9-10).
Однако, есть ли страсть, которая Царство Божие наследует? Нет такой. Есть ли бесстрастные? Из числа святых – единицы. И как возможно было войти разбойнику в рай, когда он, ясное дело, хоть и спасся, но с ангелами не сравнялся. «Святых много, а бесстрастных немного» (прп. Симеон Новый Богослов). Определённо, до Страшного Суда души большинства праведников ещё отягощены страстностью. Отойдя ко Господу они не имеют полноты блаженства, но всё же и страданий не имут. Почему так?
Состояние души после смерти подобно перевернутому маятнику, который не может застыть в вертикальном положении и либо падает направо, либо налево. И хотя «в доме Отца Моего обителей много» (Ин. 14:2) нет пограничного состояния для неё. Что же склоняет душу, как в одну, так и другую сторону, если страстны почти все?
Макарий Великий, на вопрос «Если человек, находясь еще во брани, когда в душе его действенны и грех и благодать, преставится из мира сего, – то куда поступает сей одержимый тем и другим?», ответил: «Поступает туда, где ум имеет свою цель и любимое им».
Вероятно, спасение определяется не столько страстностью или бесстрастием, сколь вектором человеческой души. Спасительный вектор – это несогласие со грехом, деятельная решимость бороться с душевными недугами. При этом, многие столь обессилены, что не способны начать, но «Господь и дела приемлет, и намерение целует» (свт. Иоанн Златоуст) и судить будет с учётом реальных возможностей человека сопротивляться греху и всех прочих обстоятельств его жизни. Какова же должна быть мера покаяния над грехом один Господь ведает. Человек же не должен успокаиваться никакой мерой, но до самой смерти оплакивать свои грехи, творить дела милосердия, молиться, пребывать в бдении, готовя своего «духовного человека» для жизни в мире духовном. И если поступает так, то очищается от страстей, и чем более отвергает свою волю, тем больше даёт место Богу воссиять в себе. Таковой уже в земной жизни находится, как бы в преддверии рая, а по смерти, если не победил все страсти, то дурные привязанности его покрываются божественной любовью, подобно тому, как человек в момент сильного душевного волнения, забывает обо всём: его ум, дела и чувства поглощены лишь предметом страха или радости.
Напротив, вектор погибели – это согласие с грехом. Человек не просто наслаждается страстью, но считает её нормой, а если и признаёт чем-то нехорошим – не желает с ней расставаться. Грехи перерастают в привычку, а затем становятся как бы второй натурой. Разумеется, по разлучению души с телом и утратив волю, душа естественным образом прикипает к тому, к чему стремилась в земной жизни. И поелику каждой страсти предстоит бес, душа попадает под власть падших духов, которые терзают её. Так подобное соединяется с подобным, а вовсе не потому, что Господь заточил непокорную душу в некую темницу, вырвавшись из которой, но духовно не преобразившись, душа смогла бы блаженствовать. Не место пребывания терзает или радует душу, но душа определяет себе место пребывания, где радуется или страдает.
«Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17:21) и ад и рай – внутри человека. Блаженство – есть ничто иное, как соединение с источником блага, то есть Богом. Соединение – есть уподобление. Уподобившись в малом, душа даёт Богу возможность великую: и за мизинец, и за пучок крепких волос вытащить всего человека из трясины. Но, нужно, чтобы этот мизинец был и был подан Спасителю. В свою очередь народная мудрость гласит: «коготок увяз, всей птичке пропасть». Церковь земная и небесная молятся за грешную душу и с большим трудом иногда удается подвигнуть человека встать на путь благочестия, а жалкому бесёнку стоит лишь поманить нестойкую душу, как она оказывается в его распоряжении. При этом душа ложно думает о себе, как свободной личности, а о своём поступке, как свободном выборе. Так происходит по причине грехопадения человека, который стал удобопреклонен ко греху. Ему легче быть рабом страсти, нежели Богу. Потому падение не требует усилий, а восстание не возможно без труда: «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Мф. 11:12).
Но почему до Христа во аде пребывали не только грешники, но и души праведных? Думается, что грешники мучились по причине своей непокорности, а праведники не имели блаженства по причине разобщённости с Богом. Когда человек отпал от Бога, разорвалась живая, как сейчас бы сказали метафизическая связь между тварью и Творцом. И никакая личная праведность не могла преодолеть пропасть, разделяющую Бога и человека, словно стена выросла между ними, разрушить которую было предопределено Христу.
Итак, требовался «мостик», соединительное звено, тот, кто совмещал бы в себе падшее и нетленное, больное и врача, тварь и Творца. Соединив в Себе две природы – божественную и человеческую, Христос пострадал и умер и вот душа Его, как и положено было ей сошла во ад. Но сказано уже, Сошедший не только совершенный человек, но и совершенный Бог. Чем был ад до крестной смерти Христа? Местом без Бога. Когда же Бог оказался в аду, ад перестал быть тем, чем был. Свт Иоанн Златоуст: «Огорчился ад, ибо упразднен! Огорчился, ибо осмеян! Огорчился, ибо умерщвлен! Огорчился, ибо низложен!». Теперь праведные радуются, ибо пребывают в Боге, а грешные опаляемы лучами божественной славы, которой лишились по причине своего неразумия и пристрастности ко греху.
Когда же «будет Бог все во всем» (1Кор. 15:28), тогда праведные обретут полноту блаженства, а грешные последнюю возможность примириться с Богом. Последнюю, потому как Истина откроется во всей полноте и не последует ничего сверх того, что изменило бы влечение человека к добру или ко злу. Он укоренится. Тогда «сыны царства извержены будут во тьму внешнюю» (Мф. 8:12), называемой в православном Предании геенной.
Ад – это плач по глупо и бесцельно прожитой жизни. Он – скрежет зубов от того, что поругаемое человеком в земной жизни обличает его неправду со всей бесконечной очевидностью и нечем возразить и невозможно лгать и отрицать как прежде, и невозможно уклониться от ответа, и смириться тоже не возможно. Ад есть огонь бессильной и беспомощной злобы. Ад – обнаженная совесть, душа, подобная льду, брошенному на раскаленную печь, готовому взорваться, но не способному растаять. Как в пьяном угаре обидел грешник невинного человека, а утром должен взглянуть ему в глаза. По смерти же то будут глаза самой Истины, поруганной нами Любви и Чистоты и нельзя будет отвратить взгляд, нельзя будет сомкнуть очи. От того взора ангелы склоняют головы и святые страшатся, ибо «Бог наш есть огнь поядающий» (Евр. 12:29). Что же будет с нами, грехами своими распинающими Господа? С теми кто клевещет на Христа, поносит Того, чьё долготерпение, кротость и жертвенность заставляет устыдится самых терпеливых, кротких и жертвенных? Как не трепетать перед взором Бога, который покинул небесные чертоги, родился, претерпел мучения и умер нас ради и нашего спасения?
Ад – это когда сокровище совсем рядом, оно всюду, но вне человека. Это сокровище нельзя употребить, как привычно пользовал человек все окружающее его при земной жизни: «Сокровище осталось, оно было сохранено и даже увеличилось. Его можно было потрогать руками, но его нельзя было унести. Оно перешло на службу другим людям. Ипполит Матвеевич потрогал руками гранитную облицовку. Холод камня передался в самое его сердце. И он закричал. Крик его, бешеный, страстный и дикий, – крик простреленной навылет волчицы...» (И. Ильф, Е. Петров. «Двенадцать стульев»).
«Ад – это страдание из-за невозможности любить» (Ф.М. Достоевский. «Братья Карамазовы»). Любовь же Божья только тогда спасительна, когда сочетается с ответной любовью.
А.Н. Миронов. 2018 г.
|
|
|